Кадровые военные смотрят на жизнь по-своему — сквозь призму личного армейского опыта. Как репортер, более 20 лет освещающий последствия терактов и войн, я тоже неизменно обращаю внимание на детали, которые наверняка ускользнули бы от взгляда любого штатского человека. Сегодня я еду на север. Миновав похожие на дворцы особняки арабского города Умм-Эль-Фаш, машинально притормаживаю у скромного обелиска на перекрестке Мегидо. 5 июня 2002 года около семи часов утра начиненный взрывчаткой автомобиль рванул в непосредственной близости к автобусу кооператива «Эгед», ехавшему из Тель-Авива в Тверию. 17 человек были убиты, из них 13 — военнослужащие. Еще 37 были искалечены.

Никогда не забуду лица родителей солдат, толпившихся в тот черный день в приемном отделении больницы «А-Эмек» в Афуле... 

Стоп! Погрузившись в воспоминания, я чуть было не свернула на Дженин. Поворачивать надо на следующем перекрестке — в направлении живописных поселков, расположенных в районе горы Гильбоа. Там сегодня состоится встреча полковника ВВС Яира Шамира (четвертый номер в объединенном списке «Ликуд — Наш дом — Израиль») с Йорамом Кориной, председателем регионального совета Эмек а-Мааянот («Долина источников»). Если не возникнет заторов, успею. 

По крутому серпантину поднимаюсь на гору Гильбоа. По обе стороны там и сям высятся осколки скальных пород, ставшие обелисками воинам Армии обороны Израиля и мирным гражданам — жертвам терактов. 

По словам Йорама Корина, до того момента, пока расположенные на горе Гильбоа населенные пункты не отделили от территории Палестинской автономии забором, арабские террористы из деревни Джелабун постоянно устраивали засады и открывали огонь по нашим солдатам и мирным гражданам.

- В августе 2001 года здесь, на пешеходной дорожке, террористы застрелили 16-летнюю Ализу Малка, — рассказывает Корин, отставной офицер элитного спецназа Генштаба («Сайерет Маткаль»). — В ответ на теракт жители кибуца Мерав основали поселенческий форпост на том месте, где была убита Ализа.

В 2004 году строительство 60-километрового отрезка забора между кибуцем Тират Цви и арабской деревней Салем было завершено — терроризм сошел на нет. 

Надолго ли? Особенно, с учетом арсеналов дальнобойных иранских ракет, которыми располагает ХАМАС? Если в Дженине и Рамалле когда-нибудь состоятся выборы, исламисты одержат победу — и тогда...

— От расположенного неподалеку отсюда армейского КПП до Аммана — полтора часа езды на автомобиле, а до Ирбита — 40 минут, — сообщает тем временем Йорам Корин.

Вон они, холмы Иордании, тонут в густой дымке. В Хашимитском королевстве в последнее время тоже неспокойно: похоже, кровопролитная «арабская весна» пытается добраться и сюда. 

— Господин Шамир, верите ли Вы в возможность возобновления переговоров с Абу-Мазеном?

- А вы?! - смеется многоопытный военный летчик.

— Я не верю: как репортер, освещающий последствия арабского терроризма, опираюсь на опыт.

— А я 25 лет прослужил в израильских ВВС, участвовал в нескольких войнах— начиная с Шестидневной и кончая Первой Ливанской... — говорит Шамир. — По-моему, несколько правительств Израиля испробовали уже все способы задобрить врага, но... В ответ на «ословские соглашения» мы получили море крови. Результатом вывода наших войск из Южного Ливана стал мгновенный захват «Хизбаллой» буферной зоны! Отдалённые последствия — Вторая Ливанская война. Правительство Шарона депортировало из Гуш-Катифа и северной чисти Самарии порядка 9,000 еврейских поселенцев — ХАМАС ответил на «размежевание» ураганными ракетными обстрелами.

Ольмерт с Ливни предложили Абу-Мазену в Аннаполисе ничуть не меньше, чем Барак предлагал Арафату в Кэмп-Дэвиде. В ответ на проявленную ими «щедрость» мишенью ракетных обстрелов стали Ашкелон и Ашдод. А сейчас Ливни снова убеждает граждан в правильности избранного ею пути — в перспективности капитуляции.

Согласен: произносить речи Ливни умеет, но формула «мир в обмен на бумагу» — это дорога в никуда, особенно — на фоне тех потрясений, которые Ближний Восток переживает с началом «арабской весны».

— Каков Ваш прогноз на обозримое будущее?

— На мой взгляд (это подсказывает весь мой армейский и житейский опыт), в ближайшее время ситуация в регионе лишь усугубится: из Сирии «арабская весна» может перекинуться в Ливан, — говорит Яир Шамир. — Крайне нестабильна и обстановка в Египте: с приходом к власти исламистов жизнь 86 миллионов египтян не стала более сытой, разве что «гайки» покрепче закрутили, положив конец «революционной эйфории». Что же касается иранской угрозы и тех мер, которые необходимо принять в целях ее устранения, я как человек военный промолчу. 

С горы Гильбоа едем в кибуц Кфар Рупин. Там встречи с Шамиром дожидаются подростки, прибывшие в страну по программе «Наале».

Единственная старшеклассница, которая говорит по-русски, — Юля. Остальные - выходцы из Мексики, Испании и Чили. В школьной столовой звучит испанская речь.

- Вожатые-израильтяне рассказали, что Вы были пилотом и участвовали в нескольких войнах, — обращается Мои Бонлоль (Мексика) к Яиру Шамиру. — Этот рассказ настолько меня впечатлил, что я решил после получения гражданства призваться в ВВС и стать пилотом.

Шамир растроган до глубины души.

— Я всегда поддерживал программу «Наале» в целом и конкретно — энтузиастов из Кфар Рупин, много лет принимающих старшеклассников в

своем кибуце, — говорит Яир Шамир. — Раньше репатриировались по большей части юноши и девушки из стран СНГ. Впоследствии большинство из них стали солдатами и офицерами боевых частей ЦАХАЛа. По отзывам командиров, именно они -- самые смелые и бесстрашные, так что вам есть с кого брать пример. 

На обратном пути в «государство Тель-Авив», залюбовавшись буйным цветением (зима на севере в разгаре), снова ловлю себя на мысли: военные, в отличие от нас, оценивают события в регионе по-своему. В свете не только сиюминутных, но и будущих угроз. 

По-моему, это мудро.

Евгения Кравчик 

Газета "Мост"