Четыре года назад в иерусалимской больнице «Хадасса» умер от болезни Юрий Лейбушевич Штерн.

В первый раз о его болезни я узнал от него самого. Юра позвонил мне по какому-то делу, поздравил с Днем Независимости, это было 3 мая 2006 года. Голос его звучал как-то простуженно что ли. Я спросил у него: «Ты что, болен, Юра?». В Иерусалиме тогда было около 28 градусов тепла и слово «простуда» звучало странно. «Да вот, какая-то гадость тревожит, не то гайморит, не то хронический насморк, будем надеяться, что обойдется», - сказал он странно. Не обошлось.

На самом деле понятно, что при жизни человека очень сложно оценить его по достоинству и масштабу. Необходимо удаление, расстояние, охлаждение что ли. С Юрой понятно было всегда, что это - значительная по всем меркам личность. Вот он входит в комнату странной прихрамывающей походкой (результат травмы, полученной в юности), смущенно усмехается - и сразу заметно, что это не Начальник, не уверенный вершитель судеб и так далее.

Однажды я ехал с Юрой в машине, которую вел казенный водитель, не слишком умело управлявшийся с рулем. Откровенно говоря, было довольно неприятно, так как парень, уроженец Эфиопии, совершал все возможные ошибки на дороге. Женщины вскрикивали от испуга, машина наезжала на тротуар, сбивала дорожные столбики. «Ну, парень - боевой офицер, учится водить, мы решили взять шоферами таких ребят, чтобы у них была работа после армии», - вполголоса объяснял мне ситуацию замминистра Юрий Штерн добродушно.
«Молодцы конечно, но все же это как-то слишком», - отозвался я. Тут же нас остановил полицейский, так как шофер выехал на середину тель-авивского перекрестка и остановился, мешая проезду транспорта во все стороны.

Полицейский был суров и требователен. Шофер даже побледнел от возможного наказания. Юра высунулся и, широко улыбаясь, сказал патрульному: «Слушай, извини нас, я замминистра такой-то, прости пацана на первый раз, а?».

Помню ошарашенное лицо полицейского. Конечно, он простил водителя замминистра. Мы поехали дальше рывками, к счастью - без особых приключений. Шофер этот продолжал учиться водить машину и потом.

Штерн откликался на все просьбы, обращенные к нему. От больных, обездоленных, брошенных и позабытых. Всех он помнил. Лариска и Витюшек, Игорь и Вова, Таня и Лева, Марик и Полина, Толя и Коля, Паша и Алла - всех-всех он помнил. Он ездил в городском транспорте, выслушивая всех, кто к нему обращался, давал советы, просил о помощи и участии. Всем он пытался помочь. Например, солдатам армии Южного Ливана, которые ушли в мае 2000 года вместе с семьями и ЦАХАЛом в Израиль. Он поднял вопрос о судьбе этих людей в Кнессете и добился для них очень многого. В политическом контексте этот шаг вряд ли можно считать рационально оправданным. Но он очень редко думал рационально, когда помогал нуждающимся в помощи. До сих пор эти ливанские беженцы вспоминают «русского» депутата Юрия Лейбушевича Штерна, как святого. Буквально. Есть свидетельства.

Однажды один иерусалимский праведник приехал на поминки одного умершего человека. Многие присутствовавшие говорили хорошие слова об уме, образовании, знании Торы умершего. В конце праведник сказал, что все высказанное верно. «Только, главное, на мой взгляд, это доброе сердце, ничего важнее у человека нет», - сказал этот человек, которого очень не хватает сегодня в нашей жизни. Как не хватает нам и Юры Штерна, у которого было именно такое сердце, которое и есть главное у людей.

 

Марк Зайчик, Zman

На фото: Юра Штерн с детьми